Любопытно, что Сократ не желает подвергаться опасностям плохой демократии, заставляющей избегать parresia. Сократ вовсе не желает им подвергаться. На его взгляд, подвергаясь таким опасностям, рисковать не стоит. В такой ситуации parresia не является долгом. А потому Сократ никогда не выступал на собрании, ничего не советовал своим согражданам и не высказывал свое мнение о политике. И так — чтобы пояснить это не-участие, этот разрыв с parresia, во всяком случае этот отказ от паресиастической функции, которая в норме должна быть функцией того, кто претендует говорить правду своим согражданам,Сократ очень четко говорит, что не стал играть эту паресиастическую роль, потому что не мог ее играть. А удерживает его от выполнения паресиастической функции, от высказывания правды в политике его daimon — тот daimon, что упоминается в этом и в других текстах, никогда не дающий ему положительных советов, никогда не указывающий что-либо сделать, а просто предупреждающий его, когда чего-то делать не стоит. А именно daimon предупредил его, что не стоит ему пытаться говорить правду, так сказать, напрямик, непосредственно в сфере политики. Таков один из первых аспектов сказанного Сократом о своей политической роли.
Однако есть и другой аспект, поскольку он тут же добавляет, что был в Совете и даже высказывался от имени своей филы Антиохиды как притан. Не потому что занимал какую-то должность или домогался ее, просто эти функции выпали ему, когда бросали жребий между различными филами. Таким образом, он был вынужден выполнять определенную функцию. В этих рамках он продемонстрировал нечто такое, природу чего мы вскоре увидим. Во-вторых, после временного упразднения демократии, в краткий период диктатуры Тридцати ему также поручили некое дело. Это дело состояло в том, чтобы кого-то арестовать. В обоих случаях, когда он был членом Совета и даже пританом и когда диктатура Тридцати поручила ему некое дело, он отказался делать то, чего в одном случае хотело большинство, а в другом то, что пытались заставить его сделать диктаторы.
В те времена, когда он был пританом, большинство Совета хотело сообща осудить стратегов, не подобравших убитых в битве при Аргинусских островах, Сократ восстал против этого беззакония поскольку афинское право не допускало такого рода коллективной ответственности и воспротивился большинству в Совете.Затем, когда Тридцать диктаторов велели ему арестовать кого-то из Саламина (саламинца Леонта), призванные вместе с ним отправились делать арест; он же предпочел сразу вернуться, но не потакать такому беззаконию.
В этих двух историях любопытно, с одной стороны, их противоречие с тем, о чем только что говорилось (тому обстоятельству, что daimon сказал ему «не вмешиваться в политику»), а с другой — что в обеих историях, что при демократии, что при тирании — проблема одна и та же. Будь то демократия или тирания — каков бы ни был режим или, если хотите, партии и фракции, хотя бы даже и олигархические, — Сократ все равно будет оказываться в одном и том же положении. Каков бы ни был режим правления (демократия или тирания, неважно), паресиастическая роль носит один и тот же характер. Как в одном, так и в другом случае Сократ показывает, что рисковал жизнью. О том случае, когда он был пританом, а речь шла об осуждении Аргинусских стратегов, он говорит: «Я думал, что мне скорее следует, несмотря на опасность, стоять на стороне закона и справедливости, нежели из страха перед тюрьмою или смертью быть заодно с вами, желающими несправедливого». А когда речь идет о приказании тиранов: «Только и на этот раз опять я доказал не словами, а делом, что для меня смерть, если не грубо так выразиться, — самое пустое дело». Таким образом, и при демократии, и при тирании он готов рисковать жизнью. Читайте также :
Женская логика подскажет
Как самой подстричь челку.
Комментарии
Чтобы оставить комментарий, необходимо войти или зарегистрироваться